Нехорошо улыбаясь, мы, как загипнотизированные, стройными рядами, проследовали из автобуса в самолет. Смахнув иней с мест, не указанных в билетах, мы вжались в кресла, однако почему-то не услышали привычной вибрации и гудения. И тут, о чудо, появился командир корабля. Из его не совсем четких объяснений удалось выяснить следующее (я никогда этого не забуду, ни один сценарист не смог бы придумать такого поворота событий, хотя это все было на самом деле). Просто пока мы ехали в автобусе по летному полю, двигатель опять заглох! И теперь его снова надо было заводить… Бодрые удары а чреве самолета полностью подтверждали слова командира. Надо признаться, я опять несильно огорчился, узнав, что двигатель заглох. Однако начал очень сильно бояться того, что он снова заведется. А вообще, я не мог до конца представить, что весь этот бред происходит со мной и что в жизни такое вообще может случиться.
А свирепые техники всерьез орудовали своими нехитрыми инструментами и решительность была написана на их новогодних лицах. Однако возраст самолета в союзе с морозом оказался сильнее, и еще через час командир корабля, выйдя из кабины экипажа, объявил окончательный приговор: «Не полетит!». Мы все вздохнули с облегчением, но сильно призадумались: что же будет дальше.
А дальше, всего минут через десять, в салоне появился довольно бодрый представитель авиакомпании, вежливо и доходчиво объяснивший, что компания приносит свои чудовищные извинения за причиненные неудобства и готова немедленно выплатить всем полную стоимость билетов прямо в здании аэропорта. Поначалу мы все аж подпрыгнули от радости - от того, что заводить этого монстра никто больше не будет и что даже деньги нам вернут без потерь. Наиболее промерзшие даже потянулись к выходу, навстречу морозному вечеру. Однако я, быстро проведя перебор вариантов, оценил всю безысходность ситуации и буквально завопил на весь салон: «Господа! Немедленно вернитесь на свои места!». Не знаю, в каком кино я насмотрелся сцен про стихийные митинги среди мирного, но возмущенного населения, но дальше я пламенно верещал хорошо поставленным, пусть вконец охрипшим голосом про то, что если мы выйдем отсюда и получим деньги, никому до нас дела больше не будет. Про то, что следующий рейс на Москву только через три дня, а где зимовать эти три дня, неизвестно. Про то, что билетов на самолет через три дня может и не быть. Про то, что нас хотят очень ловко выставить на улицу, всучив нам наши же деньги и оставив замерзать в ледяном аэропорту. (Про то, что у меня через сутки самолет в Италию, я почему-то промолчал.) Завершил свою возмущенную речь я призывом немедленно сесть на свои места и сидеть до полного заиндевения, пока нас не отправят в Москву любым способом (кроме реанимации АН-24). Напоследок пригрозил представителю компании написать огромную статью в газету, сотрудником которой я являюсь {это уже был чистой воды кураж, что правда,то правда).
Удивительно, но моя проникновенная речь произвела впечатление как на пассажиров, лоплюхавшихся в кресла, так и на представителя коварной авиакомпании, который, изменившись в лице, поспешно скрылся. Далее все продолжало происходить, как в кино.